Цитаты

…Я слушаю Стинга – «Straight to my heart». Обожаю эту композицию. И Стинга вообще. Действительно, «straight to my heart» (stranger in my heart). Мое отношение к тебе не как к иностранцу. Только как к stranger. Это не бедная и жалкая гордость рубля перед всемогущим долларом. Это не речь пионера или выпивохи. Это моя душа –…

Я научу тебя, как узнать, что ты еще не стал муд­рым. Муд­рец полон радо­сти, весел и непо­ко­ле­би­мо без­мя­те­жен

Я бы могла укрыться от своих печалей, прижавшись к твоей груди, если бы не эта пропасть между нами. «мой американский защитник» - это звучало бы неудачной шуткой 6 лет назад, до Горбачева \B.G.\ - а сейчас – шутки в сторону, действительно… indeed-in bed (опять я смеюсь).

Несмотря на то, что ты американец, чужак, – ты возвращаешь, даришь мне прекрасную реальность – ясное небо, яркие звезды, беззаботную улыбку – и любовь – человеческую любовь, не ту, что «там, вдалеке», но «…never-ever forget…» (незабываемую). Я влюбилась в твое последнее письмо. Гипнотически чарующее, завораживающее,…

Кстати, ты для меня не столько иностранец, сколько stranger. Stranger звучит как русское странник (wanderer). Странник в ночи... Иная, загадочная душа. Может, я найду в твоем сердце что-то иное, странное, новое – Новые Рубежи (не Новые Ворота, надеюсь), что-то удивительно-чарующее. Не из-за любопытства, а из-за вечного…

Древние греки считали, что душа принимает облик бабочки, когда покидает тело. Красивая предсмертная мысль.

Я чувствую только злость, что моя страна стоит как на паперти, протягивая руку за «гуманитарной помощью». Бедная, бедная Великая Империя!..

Многострадальный советский народ. Действительно, затяжной кросс-марафон. Cross-race country. «Cross» – это ж ещё и «крест» - значит – можно сказать, что у нас распятая страна, несущая свой крест всю марафонскую дистанцию.

То, что происходит вокруг на самом деле, – иной раз мне кажется, что это просто затянувшийся ночной кошмар. И я никак не могу проснуться! Мой город и наш регион в целом – наиболее спокойная часть СССР, но… Когда я читаю газеты или смотрю телевизор, я начинаю погружаться в жуткую депрессию и отчаяние. Как долго всё это…

Я не знаю, почему в моей стране так все трагично складывалось, или она проклята? Почему в наши дни происходит весь этот бедлам? Я не знаю, как простые советские люди переживут надвигающуюся зиму. Впрочем, люди, как и кошки живучи, все 9 жизней потратят, но выживут. Будут, как всегда — жить, смеяться и любить, есть, пить,…

Да уж, жизнь простого советского человека уже давно за гранью вообразимого здравым рассудком. Неизмеримая ни аршином, ни дециметром, ни децибеллом — она может быть прочувствована только изнутри.

Я родилась около полуночи. И мое время – это ночь. И ещё, может, утренняя заря. День и солнце превращают меня в пленника. Днем я заложник течения событий, суеты сует. Ночь приносит свободу. Если днем я принадлежу миру, то ночью – миры принадлежат мне.

Но все ж таки наши люди – о, это отдельная тема, наши люди. (Они классные, а не просто «красные»… Перефразируя известную пословицу – не красна страна углами, а красна она «людями») – наши люди умеют быть счастливыми даже в такое время и в таких условиях. Наши люди умеют смеяться – над талонами на еду, над громкими…

Мне кажется, что способность или неспособность верить в чудо – делает нашу жизнь выносимой. Человек нуждается в чем-то, поражающим его воображение, удивляющим его – человек живет ожиданием Чуда! И если он не потерял способность удивляться, восторгаться, очаровываться – эхом ли из Ниоткуда, или утренней зарей или закатом –…

...Насилие, желанье, ожиданье – три камня преткновенья твоего. Ты раб ещё. Ты раб своих сомнений. И страха. И неверья своего. Нельзя быть в рабстве. Рабство это смерть. Быть в рабстве у себя самоубийство. Внутри себя раскрепости себя. Тогда придет великая свобода. Власть без насилья – истинная власть.

У меня много друзей в СССР – и девчонок, и мальчишек. Мы вместе учились, и наша дружба продолжается в письмах, несущих тепло наших сердец сквозь огромные промерзшие расстояния. Человеческое Тепло – это самое бесценное сокровище во всей Вселенной! – Так ведь?

…И жизнь в стране была как тот же наш механо-сборочный цех… Перестройка… Агония Великой Империи... Ломали её хребет… И все мыслимые и немыслимые звуки ада раздавались в эфире. И также закладывало уши и души. Также хотелось потерять слух. И бессонными ночами метался в сомнениях дух… И победная когда-то весна полным ходом…

Неразрешимые жизненные проблемы можно разложить по двум сундукам. Некоторые задвигаешь в тёмный угол, забываешь о них, и они перестают беспокоить (как зажившие нарывы), другие застревают в вас, как рыболовные крючки, и вы, сами того не замечая, истекаете кровью и привыкаете жить со страданием.